Iron Curtis – это невинная шутка, составленная из имени лидера легендарной группы Joy Division Йена Кёртиса и выражения iron curtain, то есть, «железный занавес». Невинна шутка потому, что творчество Йоханнеса Палюка, конечно, лишь условно связано с творчеством Joy Division, а уж с железным занавесом не связана никак. Йоханнес родился в Баварии, в Нюрнберге, и музыкой стал заниматься в такое время, что об этом самом занавесе можно было узнать только в библиотеке. Что же касается пост-панка — то общего с музыкой Iron Curtis здесь только меланхоличное настроение, которое, впрочем, характерно и для абсолютного большинства современной музыки, так или иначе связанной с техно.
Йоханнес Палюка относится к техно, скажем так, без фанатизма. Для него это — лишь одно из многих средств выражения, и в его музыке техно-элементы прекрасно сочетаются как с хаусом (что вполне предсказуемо), так и с хип-хопом. Но самое главное, что Iron Curtis всегда находился в авангарде крайне любопытной тенденции последних лет к замедлению танцевальных ритмов. Занявшись на севере Европы, холодное пламя slo-mo охватило к настоящему времени всю планету (чего стоит один Уругвай с его International Feel!). Это настолько странное и притягательное сочетание диско, хауса, техно, экспериментов и ещё чего-то потустороннего, неуловимого, что легендарный Compost под это дело даже устроил целый Black саб-лейбл.
К слову, Палюка никогда не издавался на Compost Black, зато активно сотрудничал с самыми разными другими важными конторами. В первую очередь здесь нужно назвать Mirau, лейбл, организованный Марком Нимерски, известном всем как Tensnake. Здесь вышла одна из первых пластинок Iron Curtis, здесь же вышел и его альбом Soft Wide Waste Band (честно, не могу отделаться от ассоциации с Das Weisse Band – известнейшем фильмом Михаэля Ханеке), который Йоханнес до сих пор считает своим главным достижением. Альбом, действительно, даёт достаточно полное представление как о творчестве самого музыканта, так и об этой «медленной» тенденции в танцевальной музыке. Но кроме Mirau Iron Curtis уже выходил и на японском Mule, и на американском Kolour, и на английском Hudd, и на немецких Morris Audio, Retreat и многих-многих других.
Отдельного упоминания заслуживает проект Achterbahn d'Amour («Амурные американские горки»), созданный Йоханнесом со своим другом, скрывающимся под псевдонимом Edit Piafra (с юмором ребята, ничего не скажешь). Это уже гораздо более экспериментальная, электро-ориентированная музыка. Выходит этот проект на лос-анджелесском лейбле Absurd (точнее, на его саблейбле Acid Test), специализирующемся на совсем уж андерграундном хаусе и техно. По сравнению с этой музыкой произведения Iron Curtis – вполне себе поп-музыка, способная нравиться обширной аудитории.
Но сам Йоханнес признаётся, что создан для маленьких площадок. Ему неинтересно играть на стадионах. Видимо, сказывается воспитание в меломанской семье. Человек, привыкший с детства слушать джаз, фанк и мотаунский ритм-н-блюз, навсегда получает прививку от ширпотреба во всём, включая музыку. Йоханнес много и с удовольствием гастролирует, но всегда выступает в более камерных заведениях, нежели в ангарах (кстати, одной из самых удачных своих вечеринок он называет вечеринку в Минске, так что, уверены, в Пропаганде тоже всё будет в высшей степени запоминающеся). А гастроли в Сингапуре, например, вообще увенчались совместным проектом с тамошней звездой Ultrademon.
Мы не могли не воспользоваться возможностью задать Йоханнесу Палюка несколько вопросов, так что ловите небольшое интервью!
- Привет, Йоханнес! В твоём пресс-релизе сказано, что твоя музыка находится между Детройтом, Чикаго и... Гамбургом. Почему не Берлином? Почему ты тогда переехал из Нюрнберга в Берлин, а не в Гамбург? И какова разница между этими городами в музыкальном смысле?
- Привет! Мда, похоже пора уже наконец поменять там текст. Несмотря на то, что я живу в Берлине, я чувствую очень сильную связь с электронно-музыкальной сценой Гамбурга. Такие лейблы, как Ladomat и Dial, такие артисты, как dj Koze, Egoexpress, Lawrence и им подобные, оказали громадное влияние на меня, когда я стал сам делать музыку. Мне кажется, именно в Гамбурге легче всего достичь очень открытого, непредвзятого состояния (что касается и не слишком серьёзного отношения к самому себе). Я всегда чувствовал тягу к такому состоянию, в том числе и как артист.
- Когда-то, во второй половине 90-х, Нюрнберг был одним из центров безбашенной клаб-поп электроники в духе Bungalow records и группы Pizzicato 5. Ты застал те времена? Как думаешь, почему эта эра закончилась так же неожиданно, как и началась?
- Да, я как раз начал тусоваться, когда весь этот «клабпоп-фан-60е-буги-электро» был на самом пике, и в Нюрнберге, конечно, тоже. Честно говоря, я никогда не испытывал особой симпатии к этому стилю, потому что он слишком уж попсовый для меня. Гораздо более тесная связь у меня была с лейблом Stereo Deluxe, другим «электронно-музыкальным экспортом» из Нюрнберга. Там выходили такие артисты, как Boozoo Bajou и Mo'Horizons, бывшие невероятно популярными на протяжении всей «даунбит-волны».
- Да, клаб-поп канул в Лету, а вот техно снова возродилось. Ты согласен с этим утверждением? Что вообще для тебя значит техно?
- Да, согласен, конечно, если ты имеешь в виду «чистое» техно. Просто возьмём пластинки Джеффа Миллза или Роберта Худа: этот саунд вне времени и содержит в себе столько же энергии (когда вы правильно их сыграете), что и 20 лет назад. И я счастлив жить в городе, которому суждено быть плавильным котлом современной техно-музыки во всех её проявлениях. Я всегда был в техно (и должен признаться, что больше люблю играть техно и как Iron Curtis – хотя известен как хаус-продюсер под этим псевдонимом). Так что, если настроение складывается, и публика готова к восприятию техно, я очень рад возможности играть такие пластинки.
- Какова основная идея, заставляющая тебя делать музыку? Танцы? Прослушивание? Счастье? Если бы твоя музыка была бы живописью, что бы это было?
- Боюсь, я был бы никудышным художником, если бы мне пришлось рисовать! В первую очередь, я создаю музыку для себя самого, просто, как получается. Возможно, это прозвучит как «не заявление», но это действительно самая что ни на есть правда: создание музыки это внутренняя потребность, избавление от боли, побег, медитация и компенсация в одном флаконе. Говоря метафорически, я должен закрыть все двери во внешний мир и нырнуть в самого себя, чтобы делать музыку. Это очень рискованное состояние, в котором я постоянно колеблюсь в абсолютном самонаблюдении между радостью и счастьем и депрессией и неудачей. Это «Я» в чистом виде.
- Пару слов о вашем проекте Achterbahn d'Amour. В русском языке мы используем выражение «американские горки» применительно к любви для обозначения крайне непредсказуемых, нервных отношений. Что вы имели в виду? Какие новости у проекта?
- Да, такой смысл вполне подходит. Аттракцион со взлётами и падениями совпадает со всем — с отношениями, с чередованием дня и ночи и многим другим. Джул (вторая половина ABD) придумал это имя и собирался использовать его для другой группы, с другими своими друзьями. Но когда с тем проектом ничего не получилось, и имя оказалось свободно, я буквально умолял Джула использовать это имя для нашего проекта. Оно содержит в себе элегантную отсылку к дарк-вейву ранних 80-х, но при этом немного режет слух из-за немецкого Achterbahn. Kraftwerk ездили по «Автобану», Drexciya использовала «Аквабан», что ж, а мы с Джулом выбираем себе «Ахтербан».
- Продолжая разговор о названиях. В твоём собственном названии Iron Curtis есть отсылка к «железному занавесу». Он каким-то образом повлиял на твою жизнь?
- Свобода это основа любого общества, а разделение — то, с чем всегда стоит бороться. Я родился в Западной Германии и видел падение Берлинской стены по телевизору, когда был ребёнком. В основном о разделении Германии я знаю из школьных уроков истории и из рассказов своих друзей, выросших в ГДР.
- Ты сотрудничаешь с таким большим количеством лейблов! Скажи, ты делаешь музыку под каждый конкретный лейбл или это скорее дело случая? И сотрудничество с каким лейблом было бы для тебя новой ступенью в творчестве?
- Большинство лейблов, с которыми я сотрудничаю — это лейблы, открытые друзьями или друзьями друзей. Я лично знаю людей, создавших Retreat, Mirau, Frank Music или Smallville, и многие из них стали моими близкими друзьями. Всё никогда не ограничивается только музыкой или артистом при формировании нового контракта с лейблом, это всегда вопрос личных взаимоотношений. Это то, на что я могу положиться и что помогает достичь наилучшего результата, то, что очень много значит для меня.
- Ты действительно производишь впечатление очень интеллигентного человека. Посоветуй, пожалуйста, хорошую книжку напоследок!
- Мой любимый немецкий писатель — Франк Шульц, недавно у него вышла новая книга “Onno Viets und das Schiff der baumelnden Seelen” (похоже, на русский этого писателя вообще не переводили — будем учить немецкий!).
