Фултона уместно назвать одним из самых одарённых «яйцеголовых» музыкальных хулиганов современности наравне с Метью Хербертом. Только если Херберта всё время уносит в авант-джаз, то Морис периодически заигрывается панк-фанком. И если в середине нулевых это закономерно выливалось в отборный грязный электро-клеш, то в начале десятых такое музыкальное озорство прекрасно помещается в обширные границы space-disco. Вообще, всё творчество Фултона проникнуто отсылками к золотой эре диско, но при этом приправлено таким количеством забористых специй в виде даба, мутировавших гитар и приглашённых барабанов, что руки сами тянутся к голове — то ли в знак восторга, то ли в борьбе с накатившим безумием.
+4.jpg)
Деятельность Мориса Фултона условно можно поделить на три периода. Сначала Балтимор, где он начинал в ранние девяностые с Basement Boys и, в частности, приложил руку к одному из самых непошлых хаус-хитов того времени - “Gipsy Woman” Crystal Waters. Именно в Балтиморе он купил свою первую пластинку — это был альбом “Let's Take It to the Stage” группы Funkadelic Джорджа Клинтона. Морис до сих пор считает эту пластинку обязательной в своей коллекции. Там же Фултон впервые выступил как диджей. Интересная была концепция на вечеринках — на входе посетители платили в зависимости от того, каков был объём их талии. Понятно, что диджеи и вся тусовка любили полненьких. Школа у Мориса была суровая: в то время никакого питча на вертушках не было, поэтому приходилось вечно что-то выдумывать, совершенствовать свои навыки самым нестандартным способом, ну и — лучше чувствовать пластмассу руками!
Потом был Нью-Йорк, как в Америке и положено. Здесь Фултон знакомится с Masters At Work, бар Sound Factory и клуб Shelter. Вот тут-то нашего героя клубная культура подхватывает и уносит в бурный цветастый круговорот. Клубы, танцы, тусовки, шопинг, друзья и знакомства. Доктору Скретчу (а такой псевдоним Фултон придумал себе в Балтиморе) уже было ужасно скучно в стилистических рамках Basement Boys, и тут он наконец почувствовал возможность делать музыку самых разных сортов. И повлиял на это не только гаражный вокальный хаус Нью-Йорка, но и, конечно, чикагский стиль — Adonis, Marshall Jefferson, Lil' Louis. Всё это богатство позволило Фултону стать большим спецом в создании по-настоящему качающих треков. И... использовать это для создания чего-то большего.
Третий же этап, который фактически длится и по сей день, связан с Великобританией, Шеффилдом. Хотя Нью-Йорк и вечно открытый город, который никогда не спит, клубы там всё-таки по большей части попсовые, а Фултону был нужен самый настоящий яйцеголовый underground. Здесь у него состоялось сотрудничество с незаслуженно забытым сегодня тихим гением девяностых Jimi Tenor’ом, чуть позже, уже в нулевых, коллаборации с Metro Area (Morgan Geist & Darshan Jesrani). Но главным для всех меломанов старше 30, безусловно, являлась работа на умнейший и изысканный лейбл NuPhonic, который, развивал nu-jazz совершенно иным путём, нежели Jazzanova.
Maurice Fulton, как любой талант, всегда был щедр. В том числе, щедр он был и на творческие коллаборации: Dr. Scratch, Ladyvipb, RWJ, Stress, Eddie And The Eggs, Boof и наконец Cyclops – это ни в коем случае не просто разные псевдонимы музыканта, это именно группы, банды, продюсируемые им, играющие совершенно непохожую музыку, но тем не менее, заслуживающие место на одной, почётной полке в изысканной меломанской коллекции.
Особенно хорошо же Фултону удаются совместные работы с вокалистками. Здесь обязательно нужно упомянуть музыкальный проект Мориса со своей женой-японкой Муцуми Канамори под названием Mu (кстати, кто не знает, в дзен-буддизме это ответ «не да, но и не нет»). Песню Paris Hilton играли все — от 2ManyDjs до Дейва Кларка. Ну а любителям современного диско будет небезынтересно узнать, что Фултон приложил руку и к восхождению нюдиско-дивы Kathy Diamond. А была ещё очень интересная работа с почти раскрученной поп-звездой Alice Smith...
Что особенно впечатляет в герое очередной вечеринки Warehouse, так это абсолютная свобода от каких-либо предрассудков. Проявляется, в частности, это в том, что Фултон легко отказывается от пластинок и возит с собой музыку на компакт-дисках. Он далёк от рассуждений о чистоте звука и прочих эстетских штучках. Напротив, он считает, что с дисков звук лучше — на них нет царапин, они не щёлкают и не пылятся, а главное, несравнимо меньше весят и легко заменяются. На пуританские же высказывания о превосходстве аналога над цифрой, Фултон прямо заявляет: «Я люблю цифру. Я благодарю Бога за цифру. Цифра окружает нас повсюду, вы просто присмотритесь!»
В конце концов, щедрость Мориса Фултона проявляется в том, что он может с улыбкой на устах рассказывать, как однажды, вернувшись домой после гастролей, он обнаружил, что вся фонотека была распродана его ревнивой девушкой, обнаружившей слишком восторженное письмо от фанатки Мориса. Подумаешь! Насобираем ещё, и лучше прежнего. Ведь хорошей музыки всё больше и больше.
Комментариев нет:
Отправить комментарий